Сергей Фомичёв - Агриков меч
Они проговорили так до ночи, но и разойдясь по лавкам и задув свечи, продолжили разговор. Борис вообще трудно засыпал на новом месте, а тут ещё Пётр принялся рассказывать всякие страшилки про муромские леса, про клады, про нечисть, про вурдов. Суздальский княжич и сам знал немало страшных историй, но о вурдах прежде не слышал.
– Вурды – это не то же самое, что мертвяки, – пояснил, со знанием дела, Пётр. – Они как люди, только страшные очень. Просто они днём спят в логовах своих, а ночью ходят, добычу ищут, вот многие и думают, дескать, мертвяки это. Но я так скажу, лучше уж мертвяки. Те хоть по одному шастают и людей редко трогают без причины, а вурды на человеческий дух как пчёлы на цветение собираются, скопом навалятся – не отобьешься. Бывает, на путников нападают, а бывают, что и на села.
Борис глянул с опаской на заложенное окно и поёжился, пытаясь себе представить кровожадного упыря, а Петр продолжал:
– Раз мужик ехал ночью по дороге по муромской. Известное дело разбойников опасался, самострел взял, топор самый большой в возок положил. Да только от вурдов – это не оборона. Как дело вышло, не знаю, да и никто уж теперь не узнает, но ногу только от того мужика и нашли. Видно в траву куда отвалилась, вурды её и потеряли. Кровищи в том месте много пролилось – вся земля коркой покрылась. А добра никакого не взяли и возок с лошадкой целёхонькие стояли – стало быть, не разбойники.
– А сами-то разбойники, что, неужто не боятся? – спросил Борис.
– Боятся, как не бояться? К сёлам ближе стараются держаться, некоторые и вовсе в сёлах живут, а на дорогу так, в охотку выходят. Но есть, конечно, и такие, что в лесу прячутся. Поговаривают, некоторые из них ладят как-то с вурдами. Вроде договора у них, что ли. Да только не верю я в такие договоры. Вурда за спиной лучше не оставлять – разом зубы свои вонзит, в спину-то. Спиногрыз, ёпть.
А раз случай был, на деревню они навалились. Конец зимы наступал – еды-то нет никакой, и дорогами люди редко по одному ходили. Вот они и оголодали, значит, вурды-то. Деревня та – двора три всего, но семья большая там проживала. И мужиков много и при оружии все. Сперва-то, как собаки залаяли, никто не понял в чем дело. Баба вышла глянуть, тут и началось. Крик, хрип, визг. Бабу потащили в лес, а она живая ещё, орёт благим матом. Помирать-то кому охота? Мужики похватали дреколья, рогатины, топоры, давай отбиваться. На бабу уж и рукой махнули, не до неё стало, как вурды в дом полезли.
Собаки, вот тоже мне защитники – смех один, они на вурдов бросаются, лают, кусают, так нехристи волосатые одну взяли за лапы и порвали надвое. И куски бросили под ноги, в снежную слякоть – собачатина не по вкусу им. Остальные псы сразу заскулили, попрятались.
Вурды, они меры не знают, такая у них особенность. Ну, утащили бабу и успокоились бы. Так нет, они всю деревню видно затеяли в котёл положить. Полезли и в двери и в окна, и через крышу… Тяжело мужикам тогда пришлось, насилу отбились. Ещё ребёнка одного смогли утащить, да мужик после уж помер от раны. Так что легко отделались, можно сказать. Но деревню бросили, ушли к нам, в городок ещё в старый, к дружине поближе, за стены.
А нынче племя волосатое за другие сёла взялось, хотя тепло вроде бы и прохожих полно в лесах бродит.
Осиновый кол против них бесполезен, потому как не мертвяки они, чихать на осину хотели. Многие с этими колами в лесу и сгинули. Нужен топор или какое ещё железное оружие. Рогатина, что на медведя, тоже сойдет. Живучие они страшно. Рубишь, рубишь, а всё без толку. Боли они, что ли не чувствуют. Руку отрубишь, кровь хлещет, а он все одно на тебя лезет, зубами клацает.
– Сам, что ли бился с ними? – недоверчиво спросил Борис.
– Было дело, – вовсе без хвастовства подтвердил Пётр. – Ехали как-то мы с братом. Зачем уж не помню. Едим, вдруг смотрим – трое мужиков одного парня тащат. Сначала подумали, может, ранило кого на охоте или ногу подвернул. Только странно – не из леса тащат, а в лес. Пригляделись – да это вурды! Чего они того парня тащили, а не на месте сожрали – не знаю – может детишкам своим. Ну, мы, понятно, клинки из ножен и вперёд! Мы же, как-никак людей, на нашей земле живущих, защищать должны. Двоих порубили, но провозились долго, а пока возились, третий сбежал. Парня мы тогда спасли. Он, как говорили, в другой раз сгинул. Видно от судьбы не уйдешь. Не вурд, так лешак утащит. Да у нас здесь много всякого водится. Леса-то, известно какие – муромские.
А с недавних пор как будто приключилось с вурдами что-то, попёрли они на наши древни валом, что саранча библейская. То ли расплодилось их племя без меры, то ли согнал их кто с обжитых мест. Но только лезут и лезут они на деревни наши. Незадолго до тебя как раз оттуда приезжали селяне, жаловались, помощи просили. По этому поводу и совет у отца завтра будет.
Глава седьмая
Муром
Князь принял Бориса рано утром в палате, увешенной коврами и оружием и отведённой временно под советы и торжества, пока большое помещение внизу ещё достраивалось. Юрий Ярославич долго расхаживал взад-вперёд, не решаясь начать разговор. Потом сел, почесал бороду, ещё малость подумал.
– Отец твой суров, – уважительно начал Юрий. – Бояр, кто на Москву оглядывался, всех прогнал, а кто в Москву доносил тех и вовсе к предкам отправил. Княжество великое заложил, столицу к самому пограничью вынес. Уважаю. Торговлю на великих реках под свою руку взял, серебро, значит, понемногу копит. Мудр Константин Васильевич. Ему бы на Владимирский стол – лучше никого и не пожелаешь. Хотя, с другой стороны, кому он нужен теперь, Владимирский стол?
Князь задумался, чтобы добавить, но слова иссякли, и он перешёл к вопросам.
– Написал Константин Васильевич немного, что на словах велел передать?
Пришёл черёд задуматься Борису. Собственно ничего прямо отец передавать не просил, но разговаривал перед поездкой часто. Посвящал в запутанные дела, делился замыслами, очерчивал собственное видение будущего. Однако отец встречался с ним урывками, и мысли его достигали ушей сына разрозненными частями, и теперь Борис попытался собрать всё воедино.
Простые люди, селяне и горожане, мало что знают о прошлом своей страны. Без надобности им прошлое. Обычаи соблюдают, предков чтят, но чтобы разбираться, какой из князей правее, за кем какие предки и грамоты, тут уж, судари, разбирайтесь сами. А для простых людей – который князь правит, тот, стало быть, и прав.
Но для самих князей история страны и история рода, суть единое знание. И знание это не просто важно, но жизненно необходимо. Потому и нанимают князья дьяков, сажают их за списки хроник и летописей.
А чтобы понять всё то, что происходит или только собирается произойти в русских землях сейчас, чтобы смотреть уверено в будущее, необходимо знать и всё, что происходило раньше. Сто лет назад и больше, когда ордынская власть на Руси только-только устанавливалась.
Положа руку на сердце, виноваты во вторжении степи на Русь были, прежде всего, сами же русские князья. Шла себе мимо орда, шла своею дорогой. Шла степью, югом, на богатые европейские земли. И целью похода был, как заведено у варваров всех времён, старый добрый Великий Рим. Русь, страна лесная и обширная большей частью в стороне от пути завоевателей стояла. И не особо была им нужна. Трудностей и суровой погоды, ордынцы не боялись, но тратить время и силы на завоевание Великого Леса, Великая Степь не желала. Во всяком случае, не Бату со своими четырьмя тысячами всадников. Ведь впереди его ждала Европа. Размякшая от богатства, погрязшая в сварах и церковном разврате. Города полные золота и серебра. Достойная цель завоевателя, достойная награда воинам.
Но вступились за родичей и союзников половецких князья русские, вывели на битву полки, заступили ордынцам дорогу и так уж вышло, что проиграли. Бывает. И повернула орда на север. И прошлась огнём и мечом по городам и селениям. Не ради наживы прошлась орда, ради собственной безопасности. Наказала, умиротворила и дальше в Европу двинулась, куда изначально стремилась. И захватила Венгрию, Польшу, Богемию, Хорватию, Далмацию и дошла уже до Сплита и Вены. И Европа уже оказалась на грани падения, лишенная воли к сопротивлению. И ходил уже по дальним морским городам слух, что пала Фрисландия, откуда не пришли, как обычно, корабли с жирной северной сельдью. И священники уподобились юродивым и прорицали скорый конец всему христианскому миру.
Но внезапно всё кончилось. Кончилось без видимых причин. Войско встало, словно споткнулось о невидимую препону. И орда вдруг откатилась назад, до самых половецких степей. И прошёл новый слух о том, что император в далеком Каракоруме отравлен то ли ведьмой, то ли женой, то ли и той и другой в одном лице. Тут и иссякло великое завоевание. Кончился великий поход.
